Ушёл из жизни Александр Плюснин

Совет Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» с глубоким прискорбием сообщает, что на 73-м году жизни скончался Александр Николаевич Плюснин. Герой штурма дворца Амина. Мастер спорта СССР и многократный чемпион КГБ СССР по самбо. Легенда отечественного спецназа.

Долгое время его имя проходило лишь строчкой в разных материалах, посвященных операциям «Шторм-333» (штурм укрепрайона на окраине Кабула и самого дворца Амина) и «Байкал-79» (комплекс мероприятий по захвату стратегических объектов в Кабуле), проведенных 27 декабря 1979 года.

Ну, а уж о том, чтобы назвать вещи своими именами — кто, собственно, поставил финальную точку, ликвидировав кровавого афганского диктатора, об этом и речи не могло быть. Хотя об этом прекрасно знали в подразделении.

Впервые о роли Плюснина в штурме дворца Тадж-Бек рассказала газета «Спецназ России» в декабре 2009 года — в канун 30-летия начала Афганской войны.

«Воин по призванию, Саша был лучшим из нас, — говорит ветеран Группы «А», участник штурма дворца Тадж-Бек Виктор Анисимов. — Его психологическая, физическая, специальная и теоретическая подготовка, а также дар прогнозирования действий противника в закрытых помещениях в условиях контактного боя вызывали восхищение».

Именно пятерка Героя Советского Союза Виктора Карпухина, пробившись в объект «Верхней строки» (кодовое наименование Тадж-Бека в плане операции), стала ядром для последующего штурма, дождавшись подхода «второй волны» спецназа.

Александр Плюснин был среди тех бойцов «Грома» («Альфа») и «Зенита», которые вели бой на втором этаже Тадж-Бека.

И наконец, осколком гранаты, которую швырнул Плюснин, и был смертельно ранен Амин…

Как отмечают боевые товарищи, «Плюс» по природе своей был «человеком войны», созданным для своей работы, и за всю историю Группы «А» не было такого второго бесшабашного и отчаянно смелого бойца.

Летом 2021 года Александр Николаевич опубликовал большой материал «Конец Амина» на страницах газеты «Спецназ России». О себе он рассказал следующее: «Я мечтал о службе в «органах» еще до армии. Готовился, усиленно занимался спортом. В Ростове-на-Дону, где учился, был призером по самбо города и области.

Срочную службу проходил на Черноморском флоте, в единственной в Советском Союзе водолазной школе, а в 1969-м меня направили на Краснознаменную Каспийскую флотилию, в школу боевых пловцов. Уровень секретности там был таков, что позже, в Москве, куда я прибыл работать, меня около года не могли поставить на воинский учет в военкомате.

В 1972-м я приехал в штаб ВМФ ГРУ. Там мне сказали: такие люди, с такой подготовкой и данными нам нужны, но… из-за отсутствия у меня московской прописки на службу не взяли.

Я устроился на ЗИЛ, работал сварщиком, женился в 1973-м и обрел прописку в Москве. Занятий спортом не прерывал, а с 1975 года усиленно занимался каратэ.

В конце 1974 года меня зачислили в «девятку» (Девятое управление КГБ СССР. — Ред.). Сказать по-честному, служба меня не устраивала. Пропускной режим, рутина, взял паспорт, отдал паспорт, и я застоялся.

Романов (заместитель командира Группы «А» майор Михаил Романов — Ред.) и предложил перейти во вновь создаваемое подразделение по борьбе с международным терроризмом. Сказал, что работа предусматривает и боевые командировки за рубеж.

Я загорелся, потому что понимал: работа в Группе «А» — это служба в БОЕВОМ подразделении, а не охрана особняка или здания, где сидят члены правительства…

«Девятка» меня не отпускала месяца четыре, но Романову удалось организовать письмо лично от Андропова, в котором Юрий Владимирович прямым распоряжением откомандировал меня в Группу «А».

Уровень секретности в подразделении был высочайшим. Официально нас не существовало. Каждый офицер имел документы прикрытия. Я числился старшим сменным мастером НИИ «Луч». Мне даже выдали картонный пропуск в институт, где был напечатан телефон отдела кадров», — писал Александр Плюснин.

Первая командировка, в которой принял участие Александр Плюснин, была в 1978 году на Кубу, где группа боевых пловцов обеспечивала безопасность официальных делегаций, располагавшихся на судах нашего флота, зафрахтованных для проживания делегатов XI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Гаване.

«Наша работа была тяжелой, изнуряющей, — вспоминал Александр Плюснин. — Вероятность совершения подводной диверсии была очень высокой, и нам несколько раз в день приходилось нырять в соленую воду залива и проходить по всей длине судна, проверяя, не прилепил ли кто магнитную мину.

Жили наши на пассажирских круизных суперлайнерах «Леонид Собинов», «Александр Пушкин», «Тарас Шевченко» и «Адмирал Нахимов». Вот эти суда мы и страховали от взрыва.

Как это выглядело? Залив там представляет собой «бутылочное горлышко», а это значит, что вода в нем практически стоячая, не проточная и насыщенная нефтепродуктами. Толщина маслянистой пленки на поверхности достигала нескольких сантиметров. На глубине ни черта не видно — хоть с фонарем, хоть без. По днищу приходилось идти на ощупь. Корпус судна вибрировал и гудел от беспрестанно работающих машин.

Находясь вблизи корабля, я оказывался как бы в акустическом коконе, трубки вдоха-выдоха сильно вибрировали от работы силовых установок. А самое мерзкое — это акулы. Ими там все кишело! Дело в том, что с борта судов в воду сбрасывали все — и отходы с гальюнов, и помои. Конечно, все запахи с камбуза притягивали акул как магнитом.

Несколько раз нашим ныряльщикам приходилось удирать от слишком назойливых хищниц. Однажды, когда столкнулись с акулой буквально нос к носу (а ее нос все же покрупнее человеческого будет, да и зубы тоже), пловцы вылетели из воды, как пингвины, и — сразу на корму нашего катера! Долго потом в воду не могли спуститься».

В марте 1979 года в составе группы Олега Балашова Плюснин вылетел в Афганистан. Первая командировка (март-май) проходила на фоне обострения клановой и религиозной борьбы.

Сотрудники Группы «А» знакомились со страной. Они обеспечивали личную охрану советского посла, резидента КГБ, а также работали в нескольких провинциях.

За время первого пребывания в Афганистане была проведена огромная работа, ставшая залогом успеха декабрьской операции «Байкал-79».

22 декабря 1979 года сотрудники Группы «А» КГБ СССР по тревоге вылетели в Кабул. Там они действовали как отряд «Гром». Старшим был назначен майор Михаил Романов.

«Когда мы увидели объект, который предстояло брать силами двух взводов, то сразу притихли, – пишет Александр Плюснин. – Дворец Тадж-Бек располагался на высоком, поросшем деревьями и кустарником крутом холме, все подступы к нему были заминированы.

Сам «дворец Амина» был труднодоступным сооружением, местность вокруг простреливалась из танков и крупнокалиберных пулеметов.

Охрана резиденции, вооруженная пистолетами-пулеметами МР5 и «Беретта», состояла из гвардейцев, прошедших подготовку в Рязанском училище ВДВ, — она в четыре раза превосходила нас в живой силе.

Изучив ситуацию с привязкой к местности, и прикинув нерадостное соотношение сил, нам стало понятно, что овладеть цитаделью будет не просто. Всего в бригаде охраны было около двух тысяч пятисот человек, кроме того в окрестностях и самом Кабуле находились другие части Афганской армии, которые необходимо было блокировать к началу штурма.

Нам предстояло, опровергая основы теории обороны и, следуя заповеди великого Суворова: «Побеждай не числом, а умением», — совершить то, чего не было в аналогах новейшей истории спецслужб мира.

В день операции я волновался, мандражировал, как перед схваткой на ковре. Ни у кого из наших реального опыта военных действий не было… Все необстрелянные. Присели, выпили по сто пятьдесят; закуска не шла.

Перед посадкой на технику я уединился, чтобы настроиться. Мысленно попрощался с семьей, с близкими — на всякий случай… Нас, бойцов из спецназа КГБ, было по двадцать четыре бойца в группах. «Гром» разместили в пяти БМПшках, а «Зенит» в четырех БТРах.

Вот мой экипаж: Виктор Карпухин, Сергей Коломеец, Владимир Гришин, Николай Берлев и я. Начало штурма — 19.00», – уточнял Александр Николаевич.

Благодаря Карпухину, водитель-механик из «мусульманского» батальона ГРУ сумел под шквальным огнем вывести БМП в «слепую зону» — под крыльцо главного входа Тадж-Бека.

Из башенной пушки бойцы спецназа вынесли входные двери, спешились и подскочили под козырек. Потом под огнем аминовских гвардейцев просочились в холл.

В начале боя был ранен заместитель руководителя «Грома» Олег Балашов.

Среди бойцов «Грома» тринадцать спецназовцев получили ранения, а у Михаила Романова от перенапряжения случился почечный приступ: он не мог передвигаться, но продолжал вести огонь из укрытия.

Грамотные действия командира роты «мусбата» Владимира Шарипова (был тяжело ранен в бедро), поддержавшего спецназ КГБ огнем, не дали захлебнуться атаке бойцов «Грома» и «Зенита».

Александр Плюснин сыграл одну из ключевых ролей, находясь на острие операции «Шторм-333». Однако его подвиг, как и подвиг других бойцов, не был отмечен Звездой Героя Советского Союза.

О том, как развивались события внутри дворца, он рассказывает на страницах «Спецназа России»: «Время в бою тянулось очень медленно. Каждый рывок, каждый бросок от колонны к колонне, от угла к стене — эти секунды были такими длинными, ноги не хотели двигаться, и я до сих пор помню некоторые колонны, потому что я смотрел на них и думал — успею добежать, чтобы прикрыться?

Сам бой в холле занял еще минут пять. Быстро нужно было действовать. Стремительно! Вначале был хаос. Мы же все были необстрелянные.

После подрыва нашими ребятами электрической подстанции наступила тьма, но, благо, сработало аварийное освещение, иначе в темноте мы могли покрошить друг друга.

Когда вживую стреляешь по людям, а они — по тебе, когда бежишь мимо «своих» трупов, когда поскальзываешься на их крови… Такое не забывается! И не забудется.

Скольких гвардейцев я убил тогда в бою? Не помню, честно… Может быть, пять, может, больше… Зная, что сил наших становится с каждой секундой все меньше (уже были у нас убитые и тяжелораненые), я сразу побежал по парадной лестнице на второй этаж.

Не дойдя двух ступеней до верха лестничного марша, я вынужден был залечь: огонь был плотным, и гранаты сыпались, словно огурцы. Некоторые, правда, не взрывались… Афганцы, с которыми мы воевали, были ребята спортивные, под два метра ростом, многие проходили подготовку в Рязанском училище ВДВ.

Одного такого атлета на моих глазах снял из «Мухи» Витя Анисимов. Он стрелял снизу, с расстояния в пятнадцать метров. Высокий пулеметчик-афганец, сидевший на балконе с ручным пулеметом, с грохотом рухнул сверху на пол мраморного холла. После падения гвардеец… поднялся в полный рост, прошел четыре метра до крыльца, сел возле колонны и там умер.

Я швырнул гранату в дверь зала заседаний совмина. Она находилась левее стеклянной двери личных покоев Амина. Силу броска я не рассчитал, граната ударилась о стену и отскочила ко мне. К счастью, скоба не дала ей покатиться гладко, и взрыв ушел в колонну. Меня лишь слегка контузило и обдало мраморной крошкой.

Перевернувшись на спину, я стал стрелять лежа снизу вверх по гвардейцам, дуэль эта продолжалась еще полминуты. Я огляделся и понял, что на пятачке перед входом на террасу второго этажа я остался один. Я продолжал опустошать магазины короткими очередями, пока не закончился боекомплект.

Оценив обстановку, вычислил мертвую зону, куда не долетали пули и осколки, прикрывшись стенами и воспользовавшись тем, что скорострельная «Шилка», стрелявшая снаружи, не давала гвардейцам на этом участке высовываться, я «чирикал» патроны в пустые магазины из мешка.

Снарядив шесть магазинов, я увидел краем глаза крадущихся по лестнице Голова и Берлева, Карпухина …

Итак, нас стало пятеро у дверей покоев Амина. Надо было действовать быстро, пока не пришли в себя гвардейцы, не заняли круговую оборону и не смяли нас.

Я выбил ногой стеклянную дверь и швырнул внутрь гранату. Оглушительный взрыв. Потом сразу же дикий, истошный, пронзительный женский крик: «Амин! Амин! Амин!», разлетевшийся по коридорам и этажам.

Заскочив в комнату, первой я увидел жену Амина. Она громко рыдала, сидя над трупом диктатора. В том, что Хафизулла Амин был мертв, сомнений уже не было. Он лежал на полу, в одних трусах и в майке. На боку, в луже собственной крови, скрюченный и какой-то маленький. В комнате было темно, мы посветили фонариками и убедились, что все — готов.

Так уж вышло, что моя граната взорвалась в самой глубине маленькой комнаты, убив самого Амина, прятавшегося за своими женщинами и детьми, и ранив его домочадцев. Помню, что кроме семьи Амина, в комнате мы нашли нашу медсестру из бригады советских врачей, приставленную к диктатору после попытки его отравления…

Если бы гвардейцы заняли круговую оборону и сумели продержаться до подхода их 5-й танковой армии, то нам пришлось бы очень туго, но практически сразу же после ликвидации Амина его охрана начала сдаваться.

Пленными забили весь холл и вестибюль. Их усаживали на корточки с руками на затылке. Официальное опознание трупа Амина произвели Саид Мохаммад Гулябзой и Ассадула Сарвари.

По окончании процедуры опознания была зачистка, а я получил приказ вывезти из дворца и любой ценой доставить афганских товарищей в советское посольство. На это ушло много времени: то БМПшка заглохнет, то мы заблудимся.

В посольстве нас не ждали, после моего короткого доклада нам была поставлена задача: доставить свидетелей на радиостанцию. После их выступления по кабульскому радио «о победе народа над кровавым режимом и кончине диктатора», мы еще три дня опекали их без сна и отдыха, пока не вернулись в расположение части.

Романов сообщил, что за успешное выполнение поставленной задачи я представлен к званию Героя Советского Союза, но мне видно не хватило административного ресурса, или у них был свой герой?» – задался вопросом Александр Николаевич.

Кабульская операция спецназа КГБ вошла в историю спецслужб мира. Ничего подобного до этого мировая практика не знала.

Александр Плюснин был награжден орденом Красного Знамени. А потом вынужден был уйти из органов государственной безопасности. Для него наступили годы глухой безвестности. И только в 2009 году была пробита  первая информационная брешь.

Свою статью в газете «Спецназ России» Александр Плюснин завершает такими словами: «…Меня списали из органов в 1982 году в звании старшего лейтенанта. После увольнения я три года не мог себе найти место. Сначала пошел работать на завод. Снова сварщиком. Потом устроился в службу безопасности одного отеля. О своей работе в спецназе КГБ я молчал лет двадцать.

Сам штурм, сам бой с охраной, без зачистки, занял минут сорок, от силы час. Но мне это показалось вечностью. Нас было мало. По окончании операции среди наших гуляла байка, что если бы штурм захлебнулся, был бы отдан соответствующий приказ и дворец бы накрыли «Градом» со всеми, кто там был.

Правда это или нет, не знаю. Но одно могу сказать точно: единственным преимуществом спецназа КГБ вечером 27 декабря 1979 года были только скорость, русский мат и удача. Я, как и многие участники тех событий, до сих пор считаю 27 декабря своим вторым днем рождения».

От имени всех ветеранов Группы «А» КГБ-ФСБ Совет Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» выражает глубокие соболезнования родным своего боевого товарища. Память о нем останется в веках среди благодарных жителей России.


 Авторский материал Александра Плюснина «Конец Амина» https://www.specnaz.ru/articles/296/18/4026.htm

Фотографии Александра Плюснина из архива газеты «Спецназ России» – тут: https://vk.com/album-48144384_283100900

НОВОСТИ / СОБЫТИЯ

  • 25.03.2024

    Памяти командира

    Читать
  • 25.03.2024

    Сила в движение и единстве!

    Читать
  • 24.03.2024

    Навечно в памяти

    Читать
  • 23.03.2024

    Невозможно воевать по законам мирного времение

    Читать
  • 22.03.2024

    Трагедия «Крокуса» – трагедия для всей России

    Читать